Современный русский национализм

Быть русским сегодня

ыть русским сегодня – значит быть националистом, больше всего на свете любить Родину и Нацию. Беззаветно служить Отечеству, жить ради Великой – значит быть русским вчера. Быть преданным Царю, видеть в Московском Царстве оплот Православия и православных, считать Москву. Третьим Римом, а Четвертому не бывать, это критерий русскости позавчера. Жить по благодати, а не по закону и стихиям мира сего, иметь идеал Святой Руси – значит, быть русским ещё раньше, в период Киевской Руси.

Быть русским сегодня – значит хранить и развивать веру, идеалы, традиции отцов, дедов, прадедов. А это, значит, быть православным, государственником, патриотом и националистом. Таково кредо или исповедывание русскости сегодня и с этим идеалом надо жить и творить всем нам, претворяя его в жизнь, дела, творчество.

Нельзя быть русским на четверть или наполовину, то есть быть только православным и государственником или даже на три четверти. Все это, значит, жить вчерашним днем, значит быть идолопоклонником, ибо жить только прошлым это есть идолопоклонство прошлому.

Итак, быть русским сегодня это, значит, быть, прежде всего, русским националистом и потому поговорим о национализме и современности.

2. Национализм! Одно только упоминание о нем уже вызывает массу протестов, возражений или извиняющихся оговорок. И вот с этого и следует начать. Обычно обвинения национализма строятся на отождествлении русского национализма с фашизмом Италии или нацизмом Германии. Однако обвинения русского национализма в фашизме или нацизме как раз и показывает полное непонимание сути настоящего времени. А оно проходит под знаком неповторимости всех и вся. Если взять любого нашего современника, то в подавляющем большинстве случаев, его главное желание быть непохожим на других, иметь свое лицо, в высшей форме – быть самим собой во всем, везде и всегда. И чтобы там нам ни говорили, неприязнь к так называемому тоталитаризму основана в первую очередь на том, что он нивелирует людей, делает их похожими друг на друга. В демократиях это не так заметно, она нивелирует по своему, ибо можно быть «одинакими» и в своей «раскованной» форме. Но она все же не считает это своей главной задачей.

Быть самим собой, проявить свою неповторимость возможно только развивая свои неповторимые национальные черты и особенности характера, склада ума, художественного и эстетического воображения, традиционного уклада и образа жизни. Ни один великий, да даже значительный человек, не был ассимилированным типом.

Требование времени быть самим собой, осуществлять свою неповторимость, не затеряться среди все более и более нормируемого мира, и есть одно из проявлений наступающей эпохи национализма. И наша главная задача заключается не в борьбе против космополитизма–интернационализма–глобализма, а за раскрытие неповторимости и своеобразия русской нации во всех ее проявлениях, в уяснении нашей новой связи с родной землей и родным народом, который теперь не только православный, имперский, народ-государственник, но и неповторимый и самобытный русский народ; и родная земля это не только Святая Русь, Третий Рим, Великая Россия, Отечество, но Родина, большая и малая, необъятная и конкретная, великая и униженная, торжествующая и страдающая.

Раскрытие этих сторон русского национализма поможет нам уяснить особенности русского человека по сравнению с испанцами, немцами, французами и тогда мы сможем рассчитывать на то, что национализм завоюет сердца и души, овладеет волей русских людей, в большинстве своем еще только русских по названию, по потенции, но не по проявленности в жизни, деятельности, творчестве. Я уже писал ранее о неповторимости самодержавия, как русской форме монархии; о крестьянско-царских бунтах-восстаниях; казачестве; да даже советах – как проявлениях нашей неповторимости. Я уже не говорю об особом почитании Святой Троицы в нашем народе, о широком распространении редких для других православных стран форм святости как страстотерпничество, юродство. Но теперь неповторимость – это то без чего нам не сохраниться ни личностно, ни национально, то без чего мы не сможем выжить в наступающую эпоху массового упрощения, поголовного смешения всех и вся: племен, народов и рас; всеобщего кодирования, тестирования, нормирования.

3. Национализм пробивается в жизни народов самыми разными способами. Не в последнюю очередь как утверждение особенного, самобытного, индивидуального, которое проявляет себя даже у сторонников единообразного, всеобщего, универсального. Характерны высказывания либерального неогегельянца Б. Кроче: «Любая универсальная история, если она на самом деле история, хотя бы в частях, где есть исторический нерв, всегда будет особенной историей. Но там, где есть настоящая история, она по необходимости – универсальная. Первая часть исторического процесса – включение всего в форму особенного и вторая – приведение особенного к целому и универсальному, так что не два, а один ментальный процесс показывает их единство» [1, c. 183]. И далее: «в исторической мысли… есть только индивидуальность – универсальность суждения, умеющего в несовпадающем уловить единое» [1, c. 189].

В философии это выражается в том, что каждый создает как бы свою философию, используя авторитеты лишь как «инструменты мысли». Просто быть последователем Хайдеггера или Ницше уже просто неприлично. Хотя М. Фуко и может претенциозно сказать о себе «я просто ницшеанец», понимает он это по особенному. «Все мое философское становление было определено чтением Хайдеггера. Но я признаю, что Ницше одержал верх…Я знаю Ницше гораздо лучше, чем Хайдеггера. Как бы там ни было, это два основных пережитых мною опыта». И еще весьма характерное высказывание: «Я думаю, важно иметь небольшое число авторов, с помощью которых работаешь, но о которых не пишешь. Возможно, когда-нибудь я напишу о них, но тогда они уже не будут для меня инструментом мысли» [2, c. 122].

Своеобразное проявление национализма мы видим и в превращении паломника в туриста. Збигнев Бауман в статье «От паломника к туристу» пишет, что «сознание паломника центростремительно: где бы он ни находился, его путь в Мекку или в Иерусалим означает, что место его постоянного пребывания и священный центр мира суть точки единого организованного и иерархизированного пространства, придающего нашей жизни высший смысл. Турист не ищет единого смысла; он пересекает границы различных культур, каждый раз рассчитывая увидеть нечто принципиально непохожее, невиданное. И если паломник свято верил в единство человечества, то турист исходит из того, что планета населена разными цивилизациями, каждая из которых интересна и хороша на своем месте» [3]. Заметим что доктрина т.н. «золотого миллиарда» тоже никак не укладывается в концепцию единого человечества, хотя выражает собой уже не национализм, а своеобразный шовинизм высокоразвитых стран.

Все это несомненные симптомы нового времени, эпохи наступающего национализма.

4. Неповторимость надо уметь различать, ибо потребность в ней нередко эксплуатируется в направлении прямо противоположном русскому национализму. Я имею в виду, прежде всего получившие заметное распространение ложные историософии, в которых России отводится совершенно исключительная роль в мировой истории. По существу мы здесь имеем дело с рецидивом ветхозаветного мессианства в той или иной модификации. Часть из них ушла в прошлое, и не прельщает наш народ. Я имею в виду те взгляды, по которым Россия представлялась родиной пролетарской революции, или авангардом в борьбе за мир, демократию и социализм. Сейчас некоторых прельщает православная форма или учение о России как единственной стране, удерживающей мир от прихода антихриста. При этом прямо игнорируются слова апостола Петра, что все христиане – «род избранный, царственное священство, народ святой, люди, взятые в удел, дабы возвещать совершенства Призвавшего нас из тьмы в чудный Свой свет; некогда не народ, а ныне народ Божий» [1 Петр. 2.9-10]. Весьма характерно и то, что возникла эта можно сказать антисистема по Л. Н. Гумилеву в эмиграции, в период существования отнюдь не Имперской, а Советской России. Иудейские корни этого взгляда на современную историю нашего народа несомненны. Иисус Христос приходил в мир спасать человека как такового, а не народы или народ. Очень показательно то, что те люди, которые упорно пропагандируют эту ложную историософию о России впадают в характерный для позднего иудаизма юридизм, начетничество, буквоедство, страдают боязнью оскверниться языческим, советским, коммунистическим.

Монахи нередко поселялись на местах капищ, не боясь бесов, а напротив, побеждая и торжествуя над ними в «их местах», если можно так выразиться. Нам ли шарахаться от советских праздников вроде дня Красной – Советской Армии, ныне день защитников Отечества, как об этом с ужасом и брезгливостью говорил по радио «Радонеж» М. В. Назаров. Этот праздник давно стал нашим национальным праздником, кто бы его ни вводил, и какие бы цели при этом ни преследовались. Последующие победы над врагами нашей Родины и сделали его подлинно народным. Но дело не в празднике. За всем этим стоит куда более серьезная проблема. Как относиться к творчеству эмигрантов. Тот же Назаров написал книгу о «Миссии русской эмиграции». Понятно, что тем русским людям, кто волею судеб оказался изгнанником, нужна была какая-то спасительная для них идея, помогающая им выжить на чужбине. Но нам то видна ее иллюзорность. Да лучшие из них, имею в виду первую и вторую эмиграцию, любили Россию, много реже русский народ. Она снилась им в горьких снах, родную землю они носили в «заветных ладанках», иногда она даже представлялась им «обетованным раем», хотя и занесенным снегами и метелями. Однако эта особая любовь – горячечная, экзальтированная, принимающая нередко формы кликушества и заражающая людей даже на расстоянии многих лет, к коей я и отношу псевдомессианский патриотизм Маркова–Назарова. Нам давно следует осознать действительно особую миссию эмиграции – смущать русский народ. И эти элементы прельщения, соблазна мы должны видеть не только в творчестве Маркова, ранее Герцена, М. Бакунина, но и Н. Бердяева, С. Булгакова и многих других. А в наше время и в деятельности русской зарубежной Церкви, во многом живущей антикоммунистическим прошлым. И не случайно принадлежность к ней Назарова. Наша самая великая поэтесса писала о «русской земле» совершенно иначе.

«Да, для нас это грязь на калошах,
Да, для нас это хруст на зубах
И мы мелем, и месим, и крошим
Тот ни в чем не замешанный прах.
Но ложимся в неё и становимся ею,
Оттого и зовем так свободно – своею».

Выработке своего взгляда на историю русского народа, осознанию своей неповторимости, самобытности, мы и должны отдать все свои силы, посвятить свои труды, подчинить всю свою деятельность и они должны базироваться на трезвенном и бесстрастном взгляде на современность.

5. Национализм это не только одна из четырех руководящих идей великих народов, в том числе и нашего: Православие, Государственность, Имперскость и Национализм. Национализм это новая доминанта нашей жизни. Но для этого мы должны родится в нем и с этой новой верой жить.

«Вера состоит не только в том, чтобы верить в то, что нам ведомо, а в том, чтобы творить то, что нам неведомо. Только вера творит» - говорил Мигель де Унамуно [4, c. 630] и это справедливо и в нашем случае. Ошибка многих, называющих себя националистами и патриотами, заключается в том, что они строят свой национализм исходя из прошлого. Однако национализм это не умственное построение и не возрождение прошлого. Национализм это новая жизнь, в которую надо родиться.

Чтобы стать христианином, надо родиться свыше, надо родиться от воды и Духа. [Ин.3,4-5].Чтобы реализовать свою русскость, надо родиться «свыше», надо родиться от «русской воды» и русского духа. «Русская вода» это история нашего народа, в которую надо «окунуться» и продолжить её в современности. Русский дух мы обретаем, когда исповедуем свою русскость в жизни, деятельности, творчестве открыто и нелицеприятно. В Новом Завете сказано: «Никто не может назвать Иисуса Господом, как только Святым Духом» [1 Кор.12.3]. Аналогично слова Родина и Нация произносятся вдохновляющим нас народным духом, понятное дело – когда мы произносим эти слова с благоговением, восторгом и должным пиететом. И по тому внутреннему чувству, с каким мы произносим эти слова, мы можем оценить степень нашей русскости сегодня. Замечу еще, что само произнесение этих слов благотворно для русского человека, тем более, если они явлены нам в поэзии, музыке, философии, публицистике. И если они определяют основную тональность общественных движений, культурных начинаний, то последние должны нами поддерживаться и одобряться. Вообще по тому, какие национальные святыни почитаются патриотами можно судить об их подлинной русскости. К сожалению, это больше государство, империя, Россия, СССР, редко русский народ и крайне редко Родина и Нация. Однако именно эти последние слова являются критерием русскости сегодня для государственных деятелей, публицистов, философов, художников слова, деятелей искусств, критерием подлинной значимости их для новой наступающей эпохи русского национализма. И тут нам многое предстоит пересмотреть в наших привязанностях и симпатиях, взглянуть новыми глазами на всю нашу культуру, традиции, образ жизни и многое другое. Очевидно, что бесспорных имен будет немного, но в творчестве и жизни, деяниях многих мы должны найти неповторимые русские черты, так необходимые нам сегодня.

«В очарованье русского пейзажа
Есть подлинная радость, но она
Открыта не для каждого и даже
Не каждому художнику видна».

Так и эти неповторимые русские черты не каждому и не сразу будут открыты нами. И тут предстоит большая работа для всех нас.

6. Современный русский национализм имеет и другую особенность. Остановимся вкратце на ней. Обычно когда хотят разбудить национальные чувства русских, то начинают их укорять за отсутствие сознания своего единства, за неорганизованность, низкую сплоченность народа перед натиском инородцев и т.д. и т.п. Характерно высказывание А. И. Солженицына в книге «Россия в обвале» [5, c. 155]: «Тягче всего отсутствие у нынешних русских людей слабого и отроду сознания своего единства». Но единство единству рознь. Есть единство внешнее, а есть внутреннее. Есть единство прошлого, а есть единство настоящего и будущего. Единство прошлого это то, что сплачивало нас в прошедшие эпохи или предыдущие периоды становления народного духа. Особенность единства будущего и отчасти настоящего, заключается в том, что мы должны в себе, изнутри почувствовать и осознать себя русскими людьми. Лишь после этого можно говорить о русском единстве и это будет тем единством, которое крепче всего на свете и только оно сможет сохранить нас в наступающую эпоху поголовного смешения всех и вся. Другими словами, не внешние союзы и движения смогут сделать нас едиными сегодня и завтра, а прежде всего внутреннее чувство русскости, личностное осознание и исповедывание себя русскими людьми. Тут есть некоторая аналогия с мучениками за веру из числа гонителей, хотя и не обязательно из их числа. Как описывают жития святых нередко мучители христиан, пораженные их стойкостью и мужеством, сами становились в их число и, принимая огненное крещение, становились святыми, не зная многих истин веры. Несомненно, есть некоторая аналогия в положении русских перед фактом организованного и массированного давления на любое открытое исповедывание своей русскости, которое классифицируется либо как фашизм, либо осмеивается и охаивается другими способами. Даже не участвуя в этом, но пассивно принимая русофобию, мы становимся её невольными пособниками. Естественное чувство протеста существует в настоящее время почти у каждого русского человека и не надо его заглушать. Напротив, опираясь на него, мы становимся способными на поступки героические в своем роде. И они происходят. Отсюда появление книг подобных «Русофобии» И. Р. Шафаревича, статей Ст. Куняева, книг В. Белова, ряда националистических движений, да и многое другое. Конечно это лишь один из путей к самому себе, но это реальность и если мы способны, то должны идти по нему.

Из сказанного выше проистекает много выводов. О первом я уже говорил. В нём – национализме – должно родиться или он должен родиться в нашем сердце. Да, национальное заключено глубоко в душе, ибо нация это не умственная категория, как, к примеру, человечество. Нация это логос или зиждительное слово Творца, как и человек, созданный по образу и подобию Божию. Я не буду сейчас касаться этого, так как останавливался на этом ранее [РС № 3 «О логосе наций»]. Сейчас важно понять, что русскость заключена в нас, и она требует своего выражения и противиться этому противоестественно. Да, мы живём во многом внешним, скользим по поверхности бытия и это тоже причина денационализации. Но в чём-то, где-то, в творчестве, образе жизни, какой-либо сфере деятельности мы глубже, естественнее, органичнее, ближе к самим себе. Вот здесь-то особенно важно почувствовать и ощутить себя русским. И это тоже путь к самому себе. Национализм ХХI века это не национализм масс, это, прежде всего национализм отдельных личностей и проявленность у многих людей некоторых черт русскости в творчестве, в образе жизни, в наших чувствах верности, самоотвержения, стойкости, стыдливости страдания, в утверждении своего русского характера с его отвращением к изворотливости, угодничеству, предательству и многому другому. Поэтому не следует ожидать или обманываться ожиданием массовых русских движений, партий, союзов. Национализм может и потому должен стать лишь обязательным элементом или неотъемлемой составной частью нашей жизни, творчества, движений и союзов, той «солью», которая в ХХI веке и сделает нашу жизнь и творчество, движения и союзы приемлемыми для нас. Всё лишенное этой «соли» национализма должно нами безоговорочно отвергаться. Собственно я уже говорил об этом ранее [РС № 6], когда утверждал четыреединство русской идеи и говорил об обязательной национализации Церкви, культуры, образования, образа жизни, словом всего. Но об этом надо говорить и говорить, пока сознание этого не станет автоматическим, обычным, инстинктивным для нас.

7. Национализм не сможет победить ценою отказа от состоявшегося ранее в нашей истории, от принятой нацией веры, созданных форм государственного строительства, имперского величия, комплиментарности к народам, проживающим с нами. К примеру, мы великий народ и осознание нашей причастности к великому народу никогда не должно оставлять нас. Поскольку нам регулярно внушают противное, остановлюсь на этом подробнее.

Все ли нации равновелики? Что бы ни декларировалось, все знают, что это не так. Как люди не равны между собой талантом, трудолюбием, личностными качествами, так и народы. И в этом нет никакого шовинизма. У каждого человека свой крест, то же и у народов. Кому много дано, с тех и больший спрос. Поэтому относить свой народ к значительным, тем более великим, – значит возлагать на него большую и может быть даже великую ответственность или тяжелый исторический крест. Об этом тоже надо думать всем малым и средним народам и племенам, населяющим нашу страну. Свое рассуждение я начну с того, что обозначу свое понимание великого народа в самом общем виде, а далее каждый может сам оценить свой и соседний народ с точки зрения его величия или хотя бы значительности, опираясь на те объективные критерии величия, которые я выдвигаю.

У каждой нации есть три рода показателей или критериев, по которым только и следует судить о её значительности или даже величии. И те народы, которые не удовлетворяют этим критериям должны быть отнесены к разряду второстепенных, незначительных или не состоявшихся. Первый критерий исторический, второй – культурный, третий – религиозный, точнее сакрально–мистический. Конечно, конкретный человек может явить свое величие, даже не принадлежа к великому народу, ровно, как и далеко не все представители великого народа значительны в историческом, культурном и религиозном отношении. А теперь обратимся к этим критериям.

7.1 Гегель писал: «Во всемирной истории может быть речь только о таких народах, которые образуют государство». Тут следует добавить следующее: те народы, которые создают империи, должны считаться великими, а не просто историческими или значительными. Сила и мощь народного духа, его готовность к самопожертвованию в первую очередь определяют этот критерий или историчность того или иного народа. В Евразии, по крайней мере, последние несколько сотен лет, только русские удовлетворяют этому критерию. Этот факт невозможно ни оспорить, ни поколебать никакими рассуждениями и его не должны игнорировать те, кто берется судить или оценивать народы, проживающие или проживавшие в Российской империи. Да сейчас наступили новые времена, и ряд народов Евразии заявил о своих претензиях на создание национальных государств, хотя и не империй. Будем считать, что к этому они готовы, пройдя долгую историческую выучку в Российской Империи – СССР. История покажет насколько эта претензия обоснована, и сможет ли хоть один народ Евразии стать пусть не великим, но хотя бы значительным, то есть государственным народом.

Если с этой точки зрения мы будем оценивать народы мира, то должны будем выделить, прежде всего, китайцев, (хотя Гегель и отказывал им в государственном величии). Когда мы обратимся к Европе, то должны будем констатировать следующий факт. Ни один из народов Европы, создавший империи, не может сравниться с нами. Эти империи либо были недолговечными (как Священная Римская империя Карла Великого или III Рейх), либо были колониальными. Несколько особняком стоит Австро-Венгрия. Но она не объединила не только всех, но даже большинство немцев. Более того, закрепила разделение германского народа на немцев и австрийцев.

7.2. Второй критерий величия народов связан с их способностью создать самобытную национальную культуру, то есть философию, литературу и искусство. Напротив, незначительность «языков» в культурном отношении напрямую связывается с их неспособностью сохранить свой родной язык, а значит устное народное творчество, источник всей и высокой культуры народа. Промежуток заполняют просто культурные народы, коих на свете большинство. Те «языки», которые не имеют письменности, но сохранили свой язык, свои легенды, сказки, песни и танцы, следует относить к малокультурным народам, но все же культурным. Такой подход естественно вызовет возражения особенно со стороны современных иудеев, ибо они более чем кто-либо считает себя культурным народом, Но мой критерий говорит об обратном. Идиш, который был как бы родным языком для многих поколений евреев в России и Европе имеет немецкую основу. И хотя на нём писал Шолом-Алейхем, еврейской литературой это считать нельзя. Не случайно в Израиле воссоздают иврит, а может быть и израильскую нацию.

Но обратимся к себе. Поль Валери считал русскую литературу третьим чудом света, вслед за Античностью и Возрождением. Такое признание со стороны француза, принадлежащего по культуре, несомненно, к великому народу, много значит. Но собственно каких-либо сомнений в отношении величия русской литературы и искусства нет. Что же касается философии, то она тоже существует, но даже мы её плохо знаем. Замечу еще следующее. Когда мы обращаемся к философии народов Европы, то обычно завышаем её значение. Что я имею в виду. Философия во всем мире переживает период искусственных систем. Нигде, ни в Германии, ни во Франции, ни еще где-то не создано естественной системы. (Не касаюсь философии истории). И где будет создана естественная философская система наподобие таблицы Менделеева в химии или системы Коперника в астрономии, еще неизвестно. Несомненно, что химиков и астрономов в Европе было больше чем в России и Польше. И развита была химия в Европе тоже лучше, чем в России. Тем не менее, естественную систему в химии создал русский. И не надо исключать такое и в философии.

Оценивая в целом культурное наследие народов мира, следует признать великими лишь несколько культур в Европе и русскую культуру в Евразии. И всё! И это мы не должны никогда забывать. Да значительные были и есть, но великих сейчас больше нет.

7.3. Третий критерий величия народов определяется способностью создать или иметь свою религию. Так в Китае возникло и утвердилось конфуцианство, у арабов ислам, у представителей белой расы – христианство, у индусов – индуизм, буддизм, джайнизм. Однако не все религии заключают в себе потенции национализма. Этим в частности не обладает буддизм и потому не стал национальной религией индусов.

Великие и даже значительные народы обладают способностью преобразовывать религии, придавая им национальный характер. В этом случае религия пускает более глубокие корни в души и сердца людей и народ становится способным относительно благополучно переживать периоды атеизма, которые как ураган временами обрушиваются на племена и расы. Конечно, не все религии заключают в себе такие возможности. С другой стороны некоторые имеют ограниченное распространение, практически всецело оставаясь в пространстве одного племени или суперэтноса, как, например конфуцианство, прочно ассоциирующее только с китайцами. С другой стороны такие религии как буддизм с трудом поддаются национализации (как, впрочем, и многие другие формы язычества) и на определенном этапе становятся тормозом исторического развития народов, мешая им обрести свою национальную неповторимость и самобытность, проявить свои племенные особенности.

Наибольшие возможности «национализации» заключает в себе христианство и здесь конечно глубоко поучителен путь Православия, пошедшего по пути формирования поместных Церквей. Жесткая централизация католичества антиисторична. Её всецелая ориентированность на папу не дает ей возможности создания национальных церквей. Попытка же приспособиться к современности путем перевода богослужения на «местные» языки антисакральна и совсем не способствует национализации. Главное здесь это чтобы иерархия, даже самая высшая, жила вместе со своим народом, разделяя все его беды и тяготы, как и радости и свершения, на что современное католичество неспособно. Реформация и была первой попыткой кардинально разрешить эту проблему. К сожалению, она сделала это, растеряв много существенного в вере, хотя на первом этапе задачу выполнила. Лучше всех англиканская Церковь.

Национализацию ислама мы видим в шиитстве, по существу белом мусульманстве. Но в целом он плохо поддается национализации. И потому совсем не способствует укреплению национального элемента у татар или башкир. Наоборот, перенос понятия национального на исповедальный ведет к денационализации и антиисторичен по своей сути.

7.4. Следующая особенность национализма в России заключается в том, что для всех народов, населяющих Россию, она является Родиной. Вот почему историческая идея ХХI века России – Нация и Родина – приемлема и для русских, и для татар, и для карел и для всех народов, издавна населяющих Россию. Но! При условии единого государства, в котором русский, мордвин, карел должны или могут быть православными, татарин – православным или мусульманином и т.д., и еще при условии нашего общего служения Отечеству, то есть наличии российского патриотизма, жестко, четко и, безусловно, отделяющего наши или российские народы ото всех других, даже и от тех, кто еще совсем недавно жил вместе с нами в едином государстве. И мы должны по разному относиться к татарам, башкирам, карелам с одной стороны, и к грузинам, армянам, азербайджанцам, узбекам с другой. Последние перестали считать себя Российскими народами и стали для нас иностранцами. И одна из первейших задач сегодня строительство новой национальной России, сохраняющей национальные различия или своеобразие исторических народов России.

8. В заключение скажу следующее. Руководящая национальная идея всегда имеет динамический характер. Это внутренний двигатель истории и всей жизни народов. Другими словами, национальная идея это мощная харизма, всегда живая и вдохновляющая сила истории. Действие этой харизмы не постоянно во времени. В начальный этап главных периодов развития народного духа она высвобождает громадный заряд внутренних сил, позволяющий осуществить все те новые задачи, которые возникают в процессе исторического развития народов.

Так приняв христианство и обретя новый источник внутренних сил, мы создали Церковь во всей полноте её мистической и сакральной жизни, то есть привели свою жизнь в согласие с Божественным Промыслом, а также впервые осознали единство русского народа, прежде всего как народа православного. Источник этих сил действует и сейчас и во многом, если не во всем, определяя нашу личностную христианскую жизнь и веру в Святую Русь.

Однако спустя несколько столетий, на новом этапе исторического жизни, этих сил оказалось недостаточно, чтобы сохранить единство русского народа и чистоту своей веры. Лишь новый источник внутренних сил, связанный с осознанием нами задачи сохранения и укрепления единства русского народа перед лицом новых опасностей, позволил решить новую историческую задачу и создать единое Государство русских людей – Московское царство и обрести религиозную самостоятельность.

Но и этого со временем оказалось недостаточно. На новом этапе нашей истории, перед лицом вызова других народов, тоже христианских и тоже имеющих государственность, новое единство – имперское – объединило всех нас в идее служения Отечеству и создании Великой России. Открывшийся в русских людях источник новых сил обеспечил выход Империи к своим естественным рубежам, отразил нашествие «двунадесятых язык» Европы во главе с Наполеоном, позволил создать великую национальную культуру.

Сейчас наступило такое время, когда нужен приток новых сил, чтобы сохранить достигнутое нами и обрести новое историческое дыхание. Эти новые могучие силы открывает в нас источник национализма, и только он! Да многие и у нас и, особенно за рубежом, боятся этого, как боялись они нас всегда, когда мы были сильны. Но кто-то и с надеждой смотрит на нас, ибо сильная Россия это гарант мира и согласия не только в Евразии, но во всем мире. Но главное, национализм – это новая сила истории и ею необходимо овладеть и использовать только в мирных, то есть созидательных целях, как, к примеру, термоядерную энергию, пришедшую на смену тепловой и электрической. И эта задача стоит перед всеми историческими народами, ибо только с такой энергией можно обуздать силы разложения, вражды, сепаратизма с одной стороны и мондиализма–империализма–глобализма с другой, а также успешно противостоять наступающей или уже наступившей эпохе всеобщего смешения, упрощения и деградации. И возможный конец истории, вовсе не такой «благостный » как у Фукуямы, а напротив апокалиптический, будет совсем близко, если мы не сможем использовать могучую энергию национализма в созидательных целях.

Труден, сложен, но и славен этот путь, и другого пути нет. Все прочие ведут к гибели, немедленной или отсроченной, вот и вся разница. И только национализм, опирающийся на патриотизм или служение Отечеству, православие и государственность, не просто сохранит нас, но и даст новый мощный толчок всей нашей жизни. И да будет так!

Литература

1. Бенедетто Кроче. Антология сочинений по философии. С-Пб. 1999 г.

2. «Ступени» № 11, 2000, С-Пб.

3. «Социологический журнал» № 4, 1995, М.

4. Мигель де Унамуно «Фарисей Никодим» в сб. Западная философия. Екатеринбург. 1997 г.

5. А. Солженицын «Россия в обвале», М.1998 г.